Я изобрету жилет, который не даст упасть, я изобрету, небоскребы, которые смогут перемещаться, я изобрету…изобрету… изобрету…. Говорим мы, когда уже потеряли самого родного и близкого человека, но хочется не допустить, чтобы в чьей-то жизни это повторилось. Главный герой Джонатана Сафрана Фоера – девятилетний мальчик Оскар Шелл, который большего всего на свете любил отца и потерял его в результате трагедии 11 сентября в башнях близнецах. Он называет этот день худшим днем.
Фоер не может быть простым, поэтому давайте разбираться. В книге несколько планов: история самого Оскара и его бабушки. Каждый рассказывает свою историю сам, используя свой стиль, расставляя акценты.
По моему сугубо личному мнению, весь сюжет стоится на чувстве вины. Это чувство знакомо каждому. Признайтесь себе, что часто упрекали себя в том, что могли бы сделать что-то, да не сделали. Особенно больно, если могли спасти, но не стали. И вы прокручиваете в голове этот эпизод, думая, какие могли быть финалы, если бы. Я изобрету… я изобрету… — мечтал Оскар.
Нам нужны громаднейшие карманы, такие, чтобы в них умещались наши семьи, и наши друзья, и даже люди, которых нет в наших списках, незнакомые, которых мы все равно хотим защитить
Чувство вины. Письма и слова.
Чтобы быть ближе к отцу, Оскар решает во что бы то ни стало разгадать его загадку. Преодолевая проблемы с общением, он стучится в двери нескольким сотням человек и рассказывает о трагедии, о загадке, о ключе. Дедушка ушел от бабушки, когда та была беременна. И пишет письма своему сыну, рассказывая историю любви с бабушкой, и почему он оказался нем. Бабушка пишет письма Оскару, рассказывая о любви к дедушке. Каждый из них делает это из чувства вины.
Оскар винит себя за трусость. Это сидит в нем. Рассказывая историю сотни раз, он сотни раз проигрывает трагедию. Всего – 6 звонков. 5 из них он не слышал. Но 6 раз… Папа звонил ему, когда он уже пришел из школы. Отец был в одной из башен на деловой встрече, когда в нее на самолете врезались террористы. Томас Шелл звонил Оскару и бесконечно спрашивал: ты там? Ты там? Ты там? А Оскар испугался, и не смог подойти к телефону. Он не виноват, у него проблемы с общением. И своими поисками разгадки, он как бы говорит: папа, я здесь! Папа, прости! Оскар однажды обмолвился, что ему обидно, что он не услышал слов: я люблю тебя. Услышал бы он, если бы подошел к телефону?
Дедушка мучается чувством вины, потому что оставил бабушку одну с ребенком. Дедушка винит себя за трусость. Пишет тонны писем, чтобы поговорить о том, что внутри. Символично, что он похоронит эти письма.
Правда, все сводится к одному. У нас же все О,кей:
Я всю жизнь учусь чувствовать меньше. … Нельзя отгородиться от грусти, не отгородившись от радости
Или еще:
«Упрячу свои чувства поглубже внутрь». «Что значит, упрячешь чувства?» «Не буду их демонстрировать. Если потекут слезы, пущу их по изнанке щек».
Подытожим:
Ужасно. Мы столько всего не смогли друг другу сказать. Комната пропиталась нашим неразговором.
Сколько раз каждый из нас, свернувшись калачиком, дома, молча всхлипывал и множество раз проигрывал один и тот же сюжет? На самом деле, я сама до сих пор не могу ответить на вопрос, нужно ли показывать, как тебе больно сейчас, человеку, который делает тебе больно? Или стоит ли показывать человеку, что тебе самому больно, потому что ты сделал больно ему?
Эталоном интеллигентности считается умение держать себя в руках, что бы ни случилось. Правильно ли это? Иногда чувствуешь близость ко всей вселенной. И в это же время, чувствуешь, что ты ужасно одинок в этой близости.
Если даже вы не сможете заставить прочитать себя около пятиста страниц, то хотя бы посмотрите спектакль «Победительница» в театре драмы. Он об этом же.
Почему так называется?
Название неуклюжее, это любимые словечки Оскара. Но.
Почему жутко громко? Это только моя интерпретация. Громко сердце его стучит всегда, он громко внутри себя переживает, жутко громкими кажутся звонки папы, жутко громко он кричит миру, что ему плохо, он одинок, жутко громко падают башни, жутко громко становится все в этом мире.
Запредельно близко. Его трагедия и переживания запредельно кажутся близкими каждому живущему в этом веке. В веке потрясений, терактов, автомобильных аварий. Это герой нашего времени. Он чувствует то, что мы запрещаем себе чувствовать. Он может говорить о том, что мы держим комком внутри. Мы не можем поговорить ни с кем, мы уверены, что нас не поймут.
Мы готовы бессмысленно искать, главное, питать иллюзии, что это не последнее.
Я услышала себя, когда читала. Ты услышишь себя, когда прочтешь. Он услышит себя, когда прочтет. Со мной поговорила я. Несколько дней после этой книги наступило молчание. И облегчение, что кто-то понял и услышал.
Если бы Лермонтов писал «Герой нашего времени» сегодня… Они бы с Фоером подрались за главного героя.
Трагедия тоже легко трансформируется. Сюда же можно поставить Норд-Ост, Париж, самолеты. Любая нация, любая страна поймет эту книгу, потому что она о терроризме. Началось-то оказывается все давно.
Сети 